"Смешивать коктейли - высшее буржуазное искусство. Богатые
бездельники, думая о том, как убить бесконечные летние вечера,
развили этот тонкий и дорогой ритуал. Коктейль - невинная форма
алхимии, культ избранных, религия сибаритства и изобилия.
Не удивительно, что коктейльная культура пользовалась неизменным
успехом на протяжении двух веков."
В ноябре 1943 года на Тегеранской конференции Рузвельт пригласил
Сталина поднять тост за победу над Германией. Сталин косо
посмотрел на налитый ему в бокал сухой Мартини, но, в один из
редких для себя приступов дипломатического такта, проглотил
буржуазную смесь как настоящий мужчина. "Неплохо, - проворчал он
с грузинским акцентом, - но желудок не согревает". Несмотря на
такой холодный прием, коктейль, судя по всему, затронул некие
важные фибры. Последующий период в отношениях между Москвой и
Вашингтоном был позднее назван одним официальным лицом "эрой
четырех Мартини и никаких разногласий".
Это был звездный день коктейльной культуры. Именно ее
головокружительные успехи помогли Америке целой и невредимой
пройти сквозь тяжелые испытания Сухого Закона и Великой
Депрессии. "Лапочка Клэйтон", "Нью-Орлеанский Денди", "Скарлет
0'Хара" - эти названия говорят об "унесенной ветром" солнечной
беззаботности: о блюграсс-джазе, вьющемся, как хмель, в дымных
барах, о румяных танцовщицах в бродвейских кафе, о томных
подростках, с преступным видом слоняющихся у дверей игорных
притонов (к чему эти капюшоны? полиция давно на откупе у
хозяев...) Прошло целое десятилетие, прежде чем Хрущев заклеймил
коктейль как "Американское смертельное оружие", и холодная война
началась по-настоящему. Тогда уже человек с гнилыми глазами,
прихлебывающий "Московского Мула", скорее всего, прятал микрофон
в соломинке, а ваш собственный Мартини с водкой был взболтан, а
не размешан...
Коктейль изначально был удобной формой самовыражения.
Изобретение самого названия приписывается темпераментной ирландке
Бетси Фланаган, управлявшей таверной около Йорктауна, что в штате
Нью-Йорк. Ее клиентура состояла из американских и французских
офицеров армии Джорджа Вашингтона. Перед отправкой на фронт они
укрепляли боевой дух знаменитым "бодрящим", гордостью Бетси.
Однажды вечером, в 1779 году, один из офицеров стал поддразнивать
хозяйку по поводу дородных кур, принадлежавших ее британским
соседям. Отчего куры врага так стройны и упитаны, а у нее на
столе - кожа да кости? Все это могло так и остаться безобидной
шуткой, но в Бетси закипела кровь патриотки. На следующий день
офицеры обнаружили, что их "бодрящее" украшено перьями,
выщипанными у британских петухов. "Vive le cock tail (да
здравствует петушиный хвост)!", - с помпезностью, присущей этой
нации, вскричал случившийся тут же француз. С того дня менее
трудолюбивая часть человечества обрела совершенно новое
призвание. Отдыхая от утомительных у
силий по угнетению местного населения, британские империалисты на
Дальнем Востоке освежались "Сингапурской Пращой".
Хлопковые бароны американского Юга любили глотнуть "Мятного
Джулепа", наблюдая с веранд своих имений за плодами рабского
труда.
Пионерский дух.
На рубеже веков коктейли широко вышли на арену американского
общества. Десятилетиями чувствуя себя неуверенно в живописи,
музыке и литературе, пионеры Нового Света отыскали наконец
занятие, достойное их несомненных талантов. В старые времена
коктейль считался утренним напитком - нужно же было как-то
продрать глаза. Так называемый "Завтрак Кентуккийца" состоял из
"трех коктейлей и комка жевательного табака". Но мир в начале XX
века менялся с поистине угрожающей скоростью. Возникала концепция
авангарда, и в нее входили костюмы-двойки, джаз, и вихрь
вечеринок с коктейлями. Всегда жадные до традиций американцы с
восхищением обнаружили, что коктейли пользовались успехом у
представителей древнейших цивилизаций.
В статье, появившейся в 1918 году в газете "Нью-Йорк Сан",
утверждалось, что археологи установили существование
древнеегипетского бога жажды. Бога звали Дри Март Ини, и его
"высунутый язык вечно дрожал в сладостном предвкушении".
Другие прозелиты черпали религиозное вдохновение в легенде об
ацтекской принцессе Хочитль, которая завоевала сердце своего
короля, сварив могучее любовное зелье. Изначально коктейль был
сладким, десертным напитком - наш век начал использовать его для
подстрекания аппетита и облегчения светских контактов.
Кроме того, в лучших традициях принцессы Хочитль, коктейль стал
рассматриваться, как безотказное средство в искусстве
соблазнения. "Стоит смешать дюжину джин-слингов с небольшой
порцией ласковых речей, и все девушки в Голливуде твои", -
хвастался в 1921 году второразрядный актер Марвин Хест. В 1923
году его арестовали за то, что в коктейли ничего не подозревавших
женщин он добавлял снотворное и грабил их, пока они спали.
Странным образом, именно Сухой Закон закрепил за коктейлями их
непреходящую славу. Благородный эксперимент, введенный
президентом Вильсоном в 1920 году, прямым путем отправил Америку
в лапы мафии. Производимый из спирта и можжевеловых масел
нелегальный самогон давал желаемые результаты, но на вкус был
омерзителен. Для нейтрализации сивушного духа использовались
всевозможные добавки и фруктовые соки, и по приказу гангстерских
воротил день и ночь трудились над составлением новых рецептов
бармены и коктейль-мастера. Эти рецепты - понятное дело -
появлялись в продаже под кодовыми именами вроде "Харви Стучи-в-
Стену", "Знает Только Ночка Темная", "Поцелуй Вдовы". В
результате коктейли стали гораздо изысканнее. Кроме волшебной
податливости, вызываемой крепким самогоном (по-английски он
называется "лунное сияние"), был еще азарт рискового общества
известных гангстеров (их узнавали по бритвенным шрамам и
белоснежным гетрам) и секретных агентов (отличимых по перегару и
форменным ботинкам). Главным, однако, было головокружительное
ощущение, что лавочку, где ты пьешь, могут накрыть в любой
момент. Возможно, что это сделают знаменитые агенты Иззи Эйнштейн
и Mo Смит, работавшие переодетыми раввинами, рыбаками и
футболистами.
Культурные послы
Чопорная Европа долго сопротивлялась моде на "сенсационные
напитки". Американские войска, прибывшие во Францию в 1917 году
привезли с собой первые семена культуры Нового Света - шимми,
шейкер и шенаниган. Пионеры коктейля, вроде Эрнеста Хемингуэя,
содействовали распространению коктейльной культуры по всему миру.
Они заставили старые мудрые культуры приспосабливаться к
американскому образу жизни.
США экспортировали не только сами коктейли, но и концепцию
"вечеринки с коктейлями". В Ревущие Двадцатые пить дома все еще
было в новинку, но мода расцвела во времена Сухого Закона и
укрепилась во время Великой Депрессии. Х. Л. Менкен трезво писал:
"Этому содействует все тот же здоровый инстинкт, который
заставляет просвещенную часть человечества укрываться от бури".
В начале 30-х полностью сложился коктейльный ритуал среднего
класса. Торжественная церемония приготовления коктейля считалась
особым шиком. Сначала Голливуд, а затем модные журналы и Большая
Тройка в Тегеране создали ореол блеска, успеха и шарма вокруг
вечеринок с коктейлями. Культура коктейля провозглашала себя
сутью американской современности: в ней сочетались мужественность
и элегантность, грация и сила, с примесью благородной,
мускулистой простоты. В романе "Прощай, оружие" Хемингуэй писал:
"Потом принесли сандвичи, и я съел три, и выпил еще пару Мартини.
Ничто на свете не могло сравниться с прохладой и чистотой этого
вкуса. Это был вкус цивилизации". Так коктейли стали чем-то
большим, нежели легкомысленной наукой - они обрели статус
культурного символа Золотой Эры.
|